В фондах Музея истории С.-Петербурга есть музейные предметы, в источнике поступления которых указано: «архив Черновского». Наиболее ценный из архива — блокадный дневник. Записная книжка в твердом переплете, 228 страниц рукописного текста — ежедневные записи о событиях в блокадном городе, о работе музея, о судьбах коллег, о семье, о себе.
Алексей Алексеевич Черновский В Музее Города работал старшим научным сотрудником с 1930 г.
Перед войной, в переданном музею Особняке Румянцева, готовилась первая экспозиция по истории города. На совещаниях научных сотрудников активно обсуждались тематико-экспозиционные планы, художественные решения. Одним из авторов разработок был А. А. Черновский, к тому времени — известный и авторитетный историк города. Эти материалы отложились в научном архиве музея. Война прервала экспозиционную работу и, совсем недавно распакованные музейные предметы после переезда из подвалов училища Штиглица, начали срочно упаковывать для эвакуации.
С первого дня начала Великой Отечественной войны Алексей Алексеевич ведет дневник, записывая каждый день достоверные сведения о происходящем в городе, музее. Если он не был участником события или не видел что-либо собственными глазами, то обязательно ссылается на источник информации. Вот, что он напишет предвоенному директору музея М. А. Легздайну в феврале 1942 года: «Я веду, как музейную работу, ежедневный дневник с 22 июня. Записи делаются все подробнее, детальнее. Уцелею ли я — не знаю, но дневник этот для истории города ценный..».
Летом 1941 г. — главное в работе музея — эвакуация, из дневника А. А. Черновского: «5 июля — Первая эвакуация Музея Города», «22 августа — Вторая очередь эвакуации Музея Города», «14 сентября — Лединкина сообщила, что 13-го получена телеграмма из Сарапула о прибытии туда вещей Музея Города 2 очереди эвакуации». В фондах музея хранятся документы сопровождавшего этот состав Ф. В. Антиверова: в т. ч. доверенность ему на отгрузку двух вагонов музейных ценностей со ст. Московская — товарная до ст. Сарапул. 19.08.1941г., справка о том, что он сдал 98 ящиков музейных ценностей, доставленных из Ленинграда в Сарапул. 20.09.1941 г.
Сразу после начала войны — сокращение штатов: оставлен технический персонал и 3-х научных сотрудника, среди них А. А. Черновский. В августе, после объединения Музея истории и развития Ленинграда, Антирелигиозного музея и Летнего сада в Объединенное хозяйство музеев Управления культурно-просветительными предприятиями Ленинграда, была сокращен еще один научный сотрудник — Е. А. Полякова, старший научный сотрудник, кандидат наук по истории и теории садового искусства.
Для оставленных в штате научных сотрудников ОХМ и присоединившимся к ним сотрудников пригородных дворцов – музеев было введено круглосуточное дежурство в музеях: особняке Румянцева и Исаакиевском соборе. Музейные сотрудники регулярно вели фиксацию разрушений исторических памятников города, вот лишь некоторые из многочисленных записей в дневнике на эту тему «30 сентября — Осмотр Сената», «30 октября — Осмотр вчерашних повреждений (много адресов в т. ч. повреждение стены Манежа, северного портика Исаакия)», «15 ноября — Осмотр дома Лаваля, сильно поврежденного». Фотофиксация разрушений была в городе запрещена. Запись от 20 ноября: «Трончинский : есть разрешение на съемку». Сотрудники читали лекции по истории России, города, по истории Особняка Румянцева в формировавшихся воинских частях, перед отправкой на фронт, в домохозяйствах. Вели сбор плакатов, листовок, открыток и др. агитационной печатной продукции блокадного города. Начали работы по инвентаризации музейных предметов, хранящихся в Исаакиевском соборе, «9 декабря — Сегодня Трончинский и Лединкина сообщили, что я введен в комиссию по инвентаризации по муз. ценностям Музея Города, Зеленова подготовит описи». Но самое главное: обеспечение сохранности, постоянный осмотр ящиков на предмет выявления выявление повреждений, плесени и т. п. Предназначенные для неосуществленных эшелонов эвакуации музейные предметы пригородных дворцов – музеев паковались очень спешно, без нужного упаковочного материала. А условия хранения в Исаакиевском соборе: холод, сильное отпотевание стен, протечки, аварии водопровода, выбитые артиллерийскими снарядами окна и т. п. были губительны для целого рода материалов. Запись в дневнике гл. хранителя ОХМ С. Н. Балаевой: «10 июня 1942 г. температура — +5, влажность -87%» .
По дневниковым записям видно как постепенно тают физические силы, слабеет организм, обостряются все заболевания у немолодого уже Алексея Алексеевича. «Ведя этот дневник, как подлинный документ великой исторической эпохи, как материал для истории Ленинграда (Музея Города), я тщательно, сколько возможно, избегаю регистрации личных переживаний и, если подробно останавливаюсь на фактах мелких, семейных, на питании и пр., то только потому, что считаю эту картину типичной, отражающей своеобразные условия жизни города». В типичной ленинградской семье А. А. Черновского — голод, в отсутствии дров — распиливают книжные шкафы, используют для печки и книги из тщательно подобранной домашней библиотеки. 9 февраля 1942 г. умирает его единственный сын — А. А. Черновский, старший научный сотрудник Зоологического института АН СССР, известный гидробиолог и зоолог, 9 марта умирает жена — Антонина Константиновна, с которой они прожили 40 лет и только через две недели после её смерти — 22 марта, Алексей Алексеевич записал в дневнике: «В 12 ч. дня отвезли труп Тони на 2 саночках на 8 линию, 73, сдали». Тают на его глазах внук Миша и внучка Танечка.
В дневнике Алексей Алексеевич отмечает даты и обстоятельства смерти сотрудников музея, называя всех по имени–отчеству вне зависимости от должности: «17 ноября — Узнали о гибели столяра Музея Города Самарина Георг. Никитича. Убит снарядом в 5 ч. дня на пл. Труда около часов, у остановки трамвая № 24. Свезли на Смоленское кладбище, где его и нашла его жена», «29 декабря — Тяжелый день. Днем пришла какая-то женщина из квартиры Н. И. Фомина и сообщила, что вчера вечером умер от крупозного воспаления легких Ник. Ив. Фомин. Хворал с неделю. Мать его, Ольга Ив., давно лежит больная. Умер оч. чуткий и сдержанный человек, хороший товарищ в работе, прекрасно знавший и работавший по истории петербургской архитектуры… Последней его работой в Музее Города была новая и оригинальная тема — эклектизм в петербургской архитектуре второй пол. XIX века… Любил стихи и сам писал их…», «22 января — Умерли трое: Бриллиантов, сторож пожарной охраны рабочий Лаптев Алексей Ив., лет 65-70 и дворник Крюков Ник. Петр., ок. 45 лет. Борис Львович Бриллиантов ослаб и слег в Музее 13-I. 17 перевезен на салазках домой (ул. Халтурина, 25,36). Жалобно «просил: поесть бы». Подоспела выдача крупы, 19–го поел суп и кашу, 20-го тоже ел, но уже нехотя и тихо скончался один в квартире в 3 ч. дня 20-I…» [Борис Львович Бриллиантов работал в музее 10 лет, перед войной зав. сектором констр. строит., во время войны — комендант].
Для ослабленных сотрудников ОХМ в первых числах феврале 1942 г. был организован стационар в помещении Музея Города. Черновский приводит в дневнике полный список первой партии «стационеров» из 15 человек, в их числе он, Н. В. Вейс, ст. н/с Павловского дворца-музея, С. В. Трончинский — нач. музейного отдела, А. И. Зеленова — директор Павловского дворца-музея, А. И. Петров — директор Пушкинских дворцов-музеев, С. Н. Балаева — директор Гатчинского дворца-музея, завед. стационаром, И. К. Янченко — ст. н/с Гатчинского дворца-музея и т. д. 10 дней усиленного питания, относительного тепла. Нет документального подтверждения о том, в каком помещении Особняка был расположен стационар. На последней странице дневника Алексея Алексеевича есть его рисунок: вид из окна стационара на дом, находящийся на противоположной стороне улицы Красной. Мы с коллегами из Особняка Румянцева вычислили, что подобный ракурс может быть только из окна зала № 23 экспозиции по войне, находящегося на 2–м этаже.
В стационар помещали лишь тех, в настоящее время работал в Объединенном хозяйстве музеев.
Однако последние силы таяли с каждым днем уже необратимо. Последняя запись в дневнике: «9 апреля — Пронизывающе сыро и холодно в комнате… Завтра переберусь жить в музей, иначе тяжело… Очень ослаб…». Жил А. А. Черновский на 3-й линии В. О., между Средним и Малым пр., д. 42, кв. 7, на четвертом этаже. Длинный путь по сугробам, через обледенелый мост лейтенанта Шмидта, под частыми артобстрелами и бомбежками стал ему непосилен. Алексея Алексеевича снова прикрепили к музейному стационару, в котором он будет жить уже постоянно. Его P.S. в тетради карандашом: «Продолжение дневника в др. временной тетради, карандашом. Эта книжка идет в переписку на машинке к Е. Л. Туровой для А. И. Зеленовой и меня. А. Черновский». Известно место нахождения одного из перепечатанных экземпляров — Центральный государственный архив историко-политических документов Санкт-Петербурга.
Временную тетрадь, о которой упоминает А. А. Черновский, удалось приобрести, после многолетних переговоров, только в 2009 г.
Записи начинаются со следующего дня от предыдущей записи в отданном для перепечатке дневнике — 10 апреля 1942 г., но уже 14 апреля А. А. Черновский пишет: «Далее идет личный дневник, не имеющий общественного интереса. Он не Музея, а мой перепечатываться не будет. Когда возобновиться последний — отмечу…» Алексей Алексеевич живет в стационаре, но 15 апреля — стационар закрылся. «Но по распоряжению Б. Н. Куренкова [начальника УКППЛ] мы продлены на 5 дней, до 20, на остатки продуктов, хлеб свой». Для дальнейшего проживания Черновского было дано распоряжение коменданту музея найти комнату на ул. Красной, 45.
16 апреля его осмотрел доктор: «цинга, ослабление мышцы, сердце». Поиски комнаты затягивались, запись в дневнике от 17 марта: « Вечером перетащился в нижний этаж, под воротами, окна во двор, в дворницкую…» Это место и стало его последним адресом. Вечер 27 апреля: «Я настолько ослаб (ноги, голова, спина), что думаю, скоро мой конец. Последние слова А. И. Зеленовой: «Милая Анна Ивановна. В смысле души и культуры, — Пушкин, Блок, и воспоминания — Тоня, Леша, книги, — Вы остаетесь единственным и самым дорогим моим передатчиком (связью) в мир. Позаботьтесь, чтобы сохранилась хоть небольшая память — след о небольшом историке города ААЧ-ом, его работах…Целую Ваши нежные ручки… Очень жаль уходить из мира. А. Черновский. 27 апр 1942».
Приказом по Музею истории и развития Ленинграда № 20 от 1 мая 1942 г. А. А. Черновский был исключен из личного состава работников музея «ввиду смерти». Его могила — Пискаревское кладбище.
Коллеги, зная о существовании «дневника города», решили продолжить летопись. С 1 августа 1942 года записи ведет Ирина Константиновна Янченко, перед войной — ст. научный сотрудник из Гатчины, согласно списку личного состава на 1 апреля 1943 года, она — зав. научным сектором Музея истории и развития Ленинграда. Две тетради для записи карандашом. Совсем другой стиль повествования, ничего личного, ежедневные сообщения о важнейших событиях в жизни города, в основном, культурной жизни.
Особый интерес представляют подробные записи о подготовке и открытии выставок в городе, об архитектурных конкурсах, т. к. это связано с музейными предметами, хранящимися в фондах музея: плакатами, листовками, рисунками, картинами, архитектурными проектами. Вот лишь некоторые из записей 1942 года: «7.VIII — на днях открывается выставка работ ленинградских архитекторов за время войны. Специальные разделы выставки будут посвящены восстановлению разрушенных зданий. На выставке будут показаны также зарисовки архитекторов на тему «Ленинград в дни Великой Отечественной войны» и представленные на конкурс агитплакаты.», «1.X. Дом Красной Армии имени Кирова приступил к созданию портретной галереи героев Ленинградского фронта. Несколько художников выехали в части Ленинградского фронта, где делают зарисовки для портрета», «30.X Проект памятника «Героическим защитникам Ленинграда». Первая премия ленингр. жюри конкурса присудило за проект, представленный под девизом «Пулковский меридиан», «17.XII в «Ленинградской Правде» опубликовано сообщение о сборе материалов для реставрации дворцов–музеев», 1943 г.: «13.I Новый плакат к Ленинским дням: на плакате знамя с портретом Ленина, внизу слова Сталина: «Пусть осенит нас победоносное знамя великого Ленина, вдали – шпиль Петропавловской крепости», раб. В. А. Серова», «20.I Группа ленингр. художников — В. Серов, И. Серебряный, Т. Ксенофонтов, В. Пинчук, Д. Филиппов и др. решили коллективно написать огромное панно–триптих «Прорыв блокады Ленинграда…»
Первая тетрадь заканчивается записью о прорыве блокады Ленинграда — единственная запись в дневнике, окрашенная личными эмоциями. Приведено много подробностей, в частности: «Утром 19.I в Антирелигиозном музее (б. Исаакиевский собор) к сторожу у входа обратилась пожилая женщина с просьбой: « Нельзя ли в собор пройти, помолится за победу?».
Ирина Константиновна Янченко погибла, возвращаясь с ночного дежурства в Исаакиевском соборе, 8 августа 1943 года («кровавое воскресение») при мощном артобстреле на углу Невского проспекта и Садовой улице. Был тяжело контужен её сын. У неё была, как бы сказал А. А. Черновский, «типичная» для блокадного Ленинграда судьба: в первую блокадную зиму умерла маленькая дочь, отец, погиб на Ленинградском фронте муж, разрушен дом, в котором у неё была комната.
В 1948 году комиссия из 4-х сотрудников Музея истории и развития Ленинграда передает по шести актам (№№ 5-10 от 11.01.1948 г.) в библиотеку музея материалы, принадлежавшие А. А. Черновскому: его рукописи, в т.ч. дневник, о котором шла речь, картотеку, 411 книг из его библиотеки плакаты, открытки, боны, монеты, личные документы, материалы его собирательской работы. Этот посмертный вклад в собрание музея — память и о А. А. Черновском и его коллегах – сотрудниках нашего музея, сохранившим и пополнившим фонды нашего музея в годы блокады.
Материал предоставлен ППО музея
