Воспоминания о том, как спасали ценности Петергофа в 1941 году

Более 80 лет минуло с того времени, когда немецко-фашистские полчища напали на нашу Родину.
Петергофские работники готовили к 22 июня традиционное народное гуляние «Проводы белых ночей». Вместо гулянья им в этот день пришлось приступать к выполнению совсем других задач, вставших перед ними в связи с объявлением войны. Надо было предприятие превратить в объект обороны и одновременно с этим спасать ценности дворцов и парков.

Музейные работники стали снимать и собирать предметы убранства и подготовлять предметы фондов к эвакуации. Это было очень сложное дело. Каждый предмет надо было тщательно проверить по описям не только в смысле установления соответствия с описанием, но, в особенности, в смысле того, можно ли и как можно его эвакуировать. Только после такой тщательной проверки заактировалось соответствующее решение, и предмет подвергался к необходимой об работке, упаковке и укладке в ящик Каждый предмет завертывался в бумагу или полотно (иной еще и в вату, в отдельную коробку или в войлок) На обвертке или коробке наносился шифр предмета, а в описях отмечалось, в какой ящик предмет уложен. Некоторые предметы, которые неудобно было укладывать, приходилось демонтировать и упаковывать по частям Многие предметы, однако, не поддавались ни демонтажу, и ни упаковке, как например, люстры XVIII века, украшенные гирляндами из тончайших фарфоровых цветков и листиков (работа знаменитого мастера Санкт-Петербургского Императорского фарфорового завода Иванова). Такие хрупкие вещи были осторожно сняты и снесены в многоярусные подвалы Большого дворца и там замурованы. Если бы их стали эвакуировать, то от тряски в пути они непременно рассыпались бы в мелкие осколочки. В подвалах же, подвешенные или уложенные в вату, они могли сохраниться и, как мне известно, после войны были извлечены целыми В ящики укладывались не только различные предметы убранства, картины и другие ценности, но и целые гарнитуры мебели, носившие подписи их мастеров или мастера которых были установлены в результате исследований, а также гарнитуры неизвестных еще мастеров, но имеющие большую художественную ценность. Из сравнительно менее ценных гарнитур были эвакуированы отдельные предметы, по которым можно изготовить полные гарнитуры, если бы это понадобилось. Иначе нельзя было поступать, т.к. петергофским дворцам, где хранились сотни тысяч различных ценнейших предметов, было предоставлено лишь только десять (хотя и пульмановских) вагонов и столько же платформ. Для эвакуации петергофских ценностей этого было явно недостаточно. Поэтому перед научным коллективом музея стояла довольно сложная проблема, что эвакуировать и что оставлять и спрятать на месте. Ее, однако, нужно было разрешить очень быстро, т.к. бои с врагом шли уже на территории Ленинградской области и враг всеми силами рвался к Ленинграду.

Из парковой скульптуры эвакуировали главным образом позолоченные бронзовые фигуры, носившие подписи их мастеров. Остальные бронзовые фигуры были спрятаны в гроте, тщательно замаскировав и засеяв травой вход в грот. Что же касается мраморных статуй, то дело в отношении их осложнилось. Большинство из них, причем особо ценные экземпляры, оказались в таком плохом состоянии, что об эвакуации их не могло быть и речи, если даже были бы транспортные возможности. Поэтому решили захоронить их в земле поблизости их постоянного места «жительства». Для захоронения каждой статуи были вырыты нужных размеров ямы. Дно и стены этих ям были «облицованы» хорошо утрамбованной глиной, чтобы ограничить приток в яму воды. Затем на дно ямы насыпался довольно толстый слой сухого песка, и на него положен ящик со скульптурной фигурой. Каждая же фигура в ящик укладывалась в тщательно выдолбленные в поперечинах «пазы», чтобы она устойчиво лежала в «ложе» и вокруг нее было достаточное воздушное пространство. Заколоченный ящик сверху и с боков засыпался песком, поверх которого настилался и утрамбовывался слой глины. Только после того, как вокруг ящика со скульптурой была создана такая своего рода капсула, яма засыпалась землей и покрывалась дерном или засевалась. Такая работа была довольно кропотливая, а времени очень мало. Кроме парковых работников, здесь были заняты работники разных специальностей большого петергофского хозяйства. В это же время демонтировались фонтаны. Детали их были спрятаны в подвалах Большого дворца около Большого каскада. Не повезло только «Самсону» Разрезать его на части нам не разрешили. Весом же он более девяти тонн, и сдвинуть его с места у нас не было ни приспособлений и ни сил. Так он и остался обложенным в первые дни войны мешками с песком.
Директор Петергофских дворцов-музеев и парков Финкельштейн и его заместитель по научной части Шимановский сразу же после объявления войны ушли добровольцами Петергофские и Ораниенбаумские дворцы-музеи и парки были объединены в одно предприятие.
На предприятии были организованы бригады, каждая из которых отвечала за свое задание, будь то приготовление и эвакуация ценностей или
доставка их до станции, либо «захоронение» их парке и др.
Так шли работы и днями и ночами. Кроме основной работы, каждый человек выполнял еще какие-нибудь обязанности по группе ПВО или противопожарной службе. Дежурные ПВО удаляли из чердаков деревянные перегородки и удаляли всякую лишнюю древесину и тут же пропитывали суперфосфатом деревянные конструкции, чтобы не воспламенялись огнем, а тлели в случае попадания зажигательных бомб на чердак.
Однако окончание перевозок наступило раньше, чем было перевезено все. Когда немецко-фашистские войска начали наседать на Стрельну и пути по суше к Ленинграду были отрезаны, были еще не отправлены многие предметы из мебели Большого дворца, вещички из Коттеджа и т.п. Теперь для эвакуации стали пользоваться порожними баркасами, доставившими по воде в Петергоф суперфосфат для нужд нашей группы ПВО. Грузили на баркасы навалом, без всякой упаковки. Но скоро и эта возможность прекратилась. Бои перенеслись почти к опушке Александрии. Работы пришлось прекратить, спрятав не отправленные вещи Коттеджа и др. в парке.
Вскоре парк стал передним краем боев. В подвалах Большого дворца и в убежище, построенном в 1-м Министерском корпусе, осталось много народа, преимущественно жителей города, не связанных с дворцами-музеями и парками по работе и не успевших или не сумевших уйти. На долю пишущего эти строки, кроме других дел, выпала задача выбирать места захоронения парковой скульптуры и других материалов и нанесение на план парка этих мест и ориентиров для их нахождения. Дело в том, что когда Петергоф был освобожден, то почему-то не отыскался уже упомянутый план мест захоронения. В Ленинграде не оказался также сотрудник, который мог знать эти места по памяти. Автор данной статьи в это время находился в Татарской АССР, куда его эвакуировали из Ленинграда в начале 1942 г в очень плохом состоянии. Из Петергофа он получил письмо с просьбой прислать план мест захоронения, если бы он у меня находился. Плана этого у меня не было но, к счастью, нашелся чистый экземпляр плана петергофских парков. На него нанес по памяти, в свое время выбранные места захоронения и ориентиры к ним и отправил этот экземпляр в Петергоф. Как потом узнал, по этому плану было найдено все, кроме трех статуй, стоявших на перегородках Вольера» Я позабыл, где мы их закопали (возможно, что тут же, у Вольера). Теперь, наверное, и они найдены.

Коллектив петергофских работников в 1941 г. своим самоотверженным трудом спас почти все ценности Петергофских дворцов-музеев и парков. Может быть, это нельзя бесспорно назвать подвигом. Но неоспоримо то, что этим петергофцы тех суровых дней внесли большой вклад в дело защиты нашей Великой Социалистической Родины, ее богатств.
23 сентября 1941 года Петергоф оккупировали немцы. Вплоть до снятия блокады Ленинграда в январе 1944 года Петергоф был под постоянным обстрелом.
Нельзя также не отметить честность и патриотизм товарищей, оставшихся в оккупированном Петергофе и сохранивших в тайне скрытые ими несметные сокровища Петергофа.
Из статьи М. Ребанэ